или рисунок нефотографического качества). Второй разновидностью знаков являются индексы. Индексы можно сравнить с сигналами, о которых говорилось выше, но уточним, что здесь они занимают пограничное положение между иконическим знаком и символом. Приведем следующий пример: увидев на улице человека с тележкой на колесиках, мы распознаем в этом сигнал к тому, что здесь сейчас может что - то продаваться. Однако, тележка на колесиках также ассоциируется и с продавцом, то есть в этом случае тележка является символом. В качестве примеров «чистого» индекса Пирс приводит флюгер, барометр и солнечные часы. В старых фильмах для того, чтобы показать течение времени, часто используют эффект перевертывания календарных страниц; сами листы - икомичсский знак календаря; цифры и имена месяцев - символы, поскольку являются чисто условными, а последовательность процесса - это индекс течения времени, поскольку перевертывание страниц календаря является сигналом смены дней и месяцев. Таким образом, знаковая триада Пирса основана на дифференциации отношений знаков к предметам, которые они означают. Однако, как отмечает сам Пирс, пути этих типов могут пересекаться, т.е. эта градация не является строгой, и ее категории не представляются как абсолютно различные.

Ф.де Соссюр противопоставил символы конвенциональным знакам, подчеркнув в первых иконический элемент (он писал в этой связи, что весы могут быть символом справедливости, поскольку иконически содержат идею равновесия, а телега нет). Символ отличается от конвенционального знака наличием иконического элемента, определенным подобием между планами выражения и содержания. Отличие между иконическими знаками и символами может быть проиллюстрировано антитезой иконы и картины. В картине трехмерная реальность представлена двухмерным изображением. «Однако неполная проективность плана выражения на план содержания

скрывается иллюзионистским эффектом: воспринимающему стремятся внушить веру в полное подобие. В иконе (и символе) непроективность плана выражения на план содержания входит в природу коммуникативного функционирования знака. Содержание лишь мерцает сквозь выражение, а выражение лишь намекает на содержание. В этом отношении можно говорить о слиянии икона с индексом: выражение указывает на содержание в такой же мере, в какой изображает его. Отсюда известная конвенциональность символа» (42, с. 199).

Перейдем непосредственно к вопросу о символическом означающем. В знаке означающее имеет признаки линейности и произвольности. Первый признак не является для символа определяющим. Например, вокализированные знаки в языке производятся и воспринимаются последовательно, тогда как графические и изобразительные знаки производятся таким же путем, но воспринимаются однажды и в общем. Кроме того, при определении значения символической формы важен семантический анализ; описание языкового знака уместнее основывать на сравнительно-парадигматическом анализе. В соссюровском понимании знаки это не абстракции, но конкретные сущности («entites concretes»), которые противопоставлены друг другу в механизме языка. Восприятие языка, -говорит Соссюр в «Курсе общей лингвистики», - это восприятие формы, а не субстанции. Кроме того, форма воспринимается только в плане противопоставления ее другой форме. «Она не представляет собой какого-либо позитивного факта, но лишь дифференции» (99, с. 166). Признак произвольности является существенным для всех видов знака. Условность символа как знака заключается в том, что он замещает, обозначает, фиксирует. Внешне означаемое и означающее не имеют сходства, и объективно выбор формы произволен. Соссюр утверждает, что произвольные знаки реализуют цели семиотики лучше, чем другие; иначе говоря, символом