Философия всегда была небезразлична к науке. Попытки отгородить их раз и навсегда друг от друга на сегодняшний день надо признать тщетными; больше того, полноправное место в кругу философских областей знания занимает философия науки. При всей спорности и дискуссионности предметного поля философии науки вряд ли можно пренебречь тем, что основной поток философских исследований советского, да и постсоветского, времени вращался вокруг вопросов науки, хотя бы уже потому, что саму философию во многом отождествляли с наукой. А критерии научности и достоверности по-прежнему оцениваются столь высоко, что, с молчаливого согласия, до сих пор воспринимаются как главнейшие достоинства философских построений, какую бы отрасль философского знания мы ни брали - онтологию, историю философии, антропологию, социальную философию или даже эстетику, этику и пр. Одним из объяснений такой притягательности науки для философии является факт реальной значимости науки современного типа и ее влияния на человеческую историю, начиная с нового времени. Два таких разных по взглядам масштабных мыслителя, как В. И. Вернадский и М. Хайдеггер, философские размышления которых совершенно несхожи, тем не менее, почти одними и теми же словами констатируют сложившуюся ситуацию влияния науки на жизнь современного человечества - наука в условиях жизни на Земле приобрела роль решающего фактора, первостепенного по своей значимости.[15] Именно поэтому ни философия науки, ни философия в целом, сегодня не могут уйти от ответственности дать свою оценку тому, что собой по смыслу представляет наука, вступающая в новое тысячелетие.

Если уже в самой науке выделить то главное и решающее, с чем она вступает в новый век и новое тысячелетие, то таковым, на наш взгляд, является мировоззрение и методология космизма. Следовало бы сказать более конкретно и более точно - наука ближайшего и отдаленного будущего станет воплощением идей русских ученых-космистов - идей, высказанных еще в начале ХХ столетия. Имена таких мыслителей, как К Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский .

Если оценить и сам факт рождения космического миросозерцания, и десятилетия его неприятия, то по принципиальному счету оказывается, что наука, продуцирующая свои гипотезы и теории не в горизонте космического миропонимания, обречена на геоцентризм, который имеет самые многообразные проявления и лики. Несмотря на коперниканский переворот в науке, заложивший первый камень в фундамент космизма, наука по преимуществу продолжает развиваться в парадигме геоцентризма.

Попытаемся разобраться, что революционно нового несет в науку космическая картина мира, почему космизм представляет собой феномен русской культуры, и в каком смысле современная наука до сих пор сохраняет геоцентризм?

Во-первых. Космизм как мировоззренческое основание науки заставляет видеть и отыскивать в любом изучаемом объекте не только его ближайшие или даже отдаленные, но все же земные факторы детерминации, но и космические зависимости.[16] Они незримы, но оттого не перестают быть реальными и значимыми; отрыв от этих зависимостей, непринятие их в расчет попросту искажают суть изучаемого. Земля как космическое тело включена в круг космических событий. По сути дела, нет границ и пределов космоса - он повсюду. А каждое из космических состояний столь же неповторимо, как и узоры на пальцах. Отсюда, энергетическое влияние космоса сказывается даже на самых простейших химических реакциях, которые следовало бы датировать, включая не только год, месяц и день, но и секунды, длящиеся мгновения; получается, что наука, базирующаяся на представлениях о повторяемости химических реакций, отбрасывающая параметр времени в изложенном выше смысле, работает только с идеализациями, а не с реальностью. Космические связи необходимо предполагать при изучении любых явлений. Для Чижевского, например, и человек и микроб - существа космические, и это сущностная их характеристика, которую необходимо учитывать во всех отраслях знания, касающихся данных объектов, в том числе в медицине, в частности в эпидемиологии, поскольку, он считал, что эпидемии чумы, холеры и даже гриппа связаны через опосредованные зависимости с циклами солнечной активности. Вернадский также недвусмысленно утверждал: "Научно понять - значит установить явление в рамки научной реальности - космоса"1 . Он считал большим упущением то, что в современной ему науке все происходящее в истории человечества, в том числе социальные отношения и зависимости, рассматривалось как нечто самодовлеющее, независимое от окружающей среды, как свободное от нее. По мнению мыслителя, в таком случае история человечества утрачивает закономерный характер, выпадает из рамок научных исследований. Окружающей средой для истории человечества является история Земли, которая в свою очередь, по оценке Вернадского, должна быть включена в космогенез, ведь лик Земли и все, что она собой представляет, - результат действия космических сил; именно поэтому космогония для него не есть нечто отжившее и оставшееся в прошлом - она, по его представлениям, должна стать важнейшей составляющей современной науки.