Если взглянуть на диалектику не только как на как теория метод мышления, но и как на миро устроительную концепцию, то можно заметить, что та ее форма, которая восходит к Гераклиту и Гегелю, основывалась на категориальной оппозиции изменчивости и постоянства, рассматриваемых в качестве главных характеристик мира.

И в самом деле, текучесть, изменчивость, как и стабильность, мира — чрезвычайно важные атрибуты действительности, в которой мы живем. Так, если бы атомы не обладали свойством стабильности, то не было бы и устойчивого мира вещей, а без них невозможна была бы и сама жизнь. Известно, сколь важна стабильность генов, обусловливающих наследственность. Без изменчивости, однако, невозможен прогресс, переход к новому качеству, восходящее развитие.

В марксистской философии укоренилась традиция (вслед за Гегелем) называть метафизикой ту концепцию, которая за исходное берет момент устойчивости, а ту концепцию, которая отталкивается от момента текучести, называть диалектикой. Хотя переосмысление слов "метафизика" и "диалектика" именно таким образом исторически оправдано и логически безупречно (ибо понятие, введенное по определению, не может быть оспариваемо), все же сегодня следует заметить, что оба эти понятия широко применяются и в других контекстах.

О "метафизике" в аристотелевском смысле мы уже говорили. Что касается диалектики, то здесь хотелось бы добавить следующее. Как мы уже знаем, в истории философии понятие "диалектика" имело различные значения: диалектика Платона и Сократа, Кузанского и Спинозы, Дидро и Канта. За исключением Гераклита, диалектика как основная характеристика процессуальное мира никогда не рассматривалась в качестве главной и изначальной характеристики бытия.

Лишь в XIX в. частично Гегель, а главным образом, Маркс и Энгельс рассматривают "весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса, т. е. в беспрерывном движении, изменении, преобразовании и развитии". На эту идею опирались важнейшие социально-исторические категории марксизма — прогресс, революция, борьба классов, движущие силы, переход от одной формации к другой и т. п.

"Эта диалектическая философия разрушает все представления об окончательной абсолютной истине и о соответствующих ей абсолютных состояниях человечества так же, как буржуазия посредством крупной промышленности, конкуренции и всемирного рынка практически разрушает все устоявшиеся, веками освященные учреждения.

Для диалектической философии нет ничего раз и навсегда установленного, безусловного, святого. На всем и во всем видит она печать неизбежного падения, и ничто не может устоять перед ней, кроме непрерывного процесса возникновения и уничтожения, бесконечного восхождения от низшего к высшему".

Энгельс говорит о том, что метафизика прошлых веков имела свое оправдание в самой логике развития науки, ибо прежде чем исследовать предмет в развитии, его надо сначала рассмотреть "в статике", с точки зрения его устойчивых форм и структур. Но на определенном этапе развития научного познания и социальной практики этот метод оказывается недостаточным.

"Метафизический способ понимания, хотя и является правомерным и даже необходимым в известных областях, более или менее обширных, смотря по характеру предмета, рано или поздно достигает каждый раз того предела, за которым он становится односторонним, ограниченным, абстрактным и запутывается в неразрешимых противоречиях, потому что за отдельными вещами он не видит их взаимной связи, за их бытием — их возникновение и исчезновение, из-за их покоя забывает движение, за деревьями не видит леса."

Сегодня — в канун третьего тысячелетия — многие философы по-прежнему убеждены в том, что диалектика и материалистическое понимание истории — два важнейших достижения философской мысли XIX века. Эти два результата в качестве единого концептуально скрепленного целого шаг за шагом вырастают в культурном контексте столетия в некие универсальные основания как мировоззренческого, так и методологического порядка.

Выполняя роль общекультурной мировоззренческой матрицы, эта диалектика вместе с тем не могла не заключать в себе и не отражать в своем содержании историческую ограниченность и некоторые специфические особенности в категориальном строе, которые были непосредственно связаны с интеллектуальным климатом именно XIX века.

Одной из таких особенностей можно с очевидностью считать то, что в этот период она предстает перед нами преимущественно как диалектика становления, изменения и развития. В центре внимания — объяснение механизмов движения развивающегося целого, выявление внутренних источников, движущих сил развития.

Другими словами, в фокусе теории здесь, прежде всего, находится процессуальный аспект диалектики. Чем объяснялась обращенность к этой стороне дела? Прежде всего — ускорением темпов общественных изменений, теми глубокими социальными потрясениями, которые переживал XIX век.

Гносеологическая причина такой обращенности была также налицо: логика развития естествознания и теоретической мысли в целом с необходимостью подводила к идее развития. Понятие "изменение", "прогресс", качественный скачок", "революционное преобразование" и т. п. были у всех на слуху, составляли как бы основной категориальный пучок, характеризующий стиль мышления этого времени.

Изменчивость форм растительного и животного мира, скачкообразность в развитии человеческой истории, гераклитовская текучесть мирового целого — таков был способ видения реальности. Идея эволюции, принцип становления и развития стали ключевыми для учения Дарвина в биологии, их широко использует в языкознании один из крупнейших представителей младограмматиков Г. Пауль в своей работе "Принципы истории языка". Эволюционный подход получил детальную, хотя и во многом спекулятивную разработку в учении о всеобщей эволюции Г. Спенсера, попытавшегося под "формулу эволюции" подвести все явления — от неорганических до социальных и психических.