Доказывается, что именно личная собственность, как безусловная форма владения, является той исходной и основополагающей границей, которая может быть обозначена между «своим», как моновладением, и «чужим», как любым иным видом владения. При этом под «чужим» понимается все то, что находится именно за пределами данного моновладения. А это «чужое» может существовать в самых различных формах: иного моновладения, в таких видах любого поливладения, как государственное, любая разновидность коллективного владения, в том числе, если можно так выразиться, и такого его подвида, (вследствие того, что он является производным только от коллективного вида владения), каким является частная собственность. При этом особо подчеркивается, что понимание сущности частной формы владения объективно детерминировано самой логикой ее становления, а перспектива эффективности использования возможностей именно этой формы владения в социальной среде во многом зависит от того, насколько быстро это понимание будет освобождено от того извращенного гипертрофированного величия, которое ей давно и незаслуженно приписывается в силу различного рода обстоятельств. Обосновывается мысль о том, что частную форму собственности, как самостоятельно существующую в институте собственности именно только в качестве условного вида владения, и которую зачастую отождествляют с личной собственностью (т.е. безусловной форме моновладения), нет никакой необходимости специально искоренять и уничтожать.

Мировой экономический кризис, с его масштабами системного влияния и глобальными размерами негативных последствий для всего мирового сообщества, обнажил целый комплекс поистине неведомых ранее проблем, лежащих, в первую очередь, непосредственно в сфере функционирования института собственности. И сегодня, как наглядно свидетельствует практика, на эффективность их решение вряд ли можно будет рассчитывать без должного теоретико-методологического переосмысления, в первую очередь, как природы и сущности самого этого важнейшего социального института, так и особенностей его становления и функционирования на разных этапах существования человеческого сообщества. Тем более, что при решении возникающих сегодня проблем ставка, как правило, зачастую делается только лишь на спонтанно предлагаемые антикризисные меры, реализуемые, как всегда, в пожарном порядке. Поэтому обращение столь пристального внимания на функционирующий в обществе институт собственности и на то место и ту роль, которую в нем на сегодня призвана играть именно личная форма собственности, представляет собой поистине не только чисто фундаментально-теоретическое, но и важное практико-прикладное значение. Ведь если в обществе, и конкретно в сфере экономики, происходят подобного рода глобальные кризисные катаклизмы, перед которыми оказывается бессильной даже мировая наука, то это в первую очередь следует отнести к несовершенству состояния именно самих теоретических знаний о данной сфере. В равной мере это касается и тех базисных идей и принципов, критериев и понятий, которые составляют основу понимания сущности и самой экономики, и ее основополагающих социальных институтов. А ведь само это знание, в своей основе, еще совсем недавно считались практически незыблемым, а потому преподносилось и воспринималось мировым сообществом в качестве чуть ли не абсолютно безупречного эталона и надежнейшего ориентира при определении вектора развития всего цивилизованного мира.

Особую актуальность адекватный характер реакции на проблемы, связанные с кризисом, имеет для молодых суверенных государств, образовавшихся на постсоветском пространстве. Ведь с одной стороны, сам их переход к рынку и демократии был продиктован не столько потребностями и логикой их собственного внутреннего развития, сколько теми обстоятельствами, в которых они оказались после развала СССР, и требованиями тех правил, по которым до этого жил весь несоциалистический мир. При этом, заявив о своем намерении стать полноправными членами существующего цивилизационного пространства, все они избрали фактически один и тот же, далеко не безупречный по своей эффективности, вариант. Его суть свелась к простому заимствованию чужого опыта без должного его теоретико-методологического осмысления. На практике это всегда оборачивается тем, что страны, избравшие для себя подобный путь вхождения в существующее социальное окружение, уже заведомо обречены на роль ведомых, и посему обреченных действовать по примеру и подсказкам, поступающих со стороны этого окружения. Поэтому вполне естественно, что кризис, разразившийся в современном мире среди ведущих его стран, просто не мог автоматически не обрушиться и на них.